Купец и меценат Василий Александрович Кокорев во многом был первопроходцем. Сейчас немногие знают это имя, а в XIX веке наш земляк гремел по всей России.
Это был самородок в полном смысле слова. Он обладал широтой души и незаурядными деловыми качествами.

Царь откупщиков

Старообрядческая семья, в которой в 1817 году появился Василий Кокорев, владела небольшой солеварней в городе Солигаличе. После смерти родителей Василий стал совладельцем семейного бизнеса. Все было чинно и благолепно. Однако в 1839 году, из-за поспешного введения правительством в обращение серебряного рубля, в России случилось нечто, подобное памятному нам дефолту 1998 года. Цены по всей стране моментально выросли в три и более раз, а огромное количество малых и средних купцов разорилось. Естественно, приказала долго жить и фамильная солеварня.

Пришлось молодому человеку, не получившему даже приличного образования, отправляться в Петербург, искать пропитания. В столице Василий, с детства отличавшийся сообразительностью по части извлечения прибыли, устроился помощником к одному из винных откупщиков. Поначалу работал простым сидельцем, но вскоре хозяин, разглядев в юноше деловую хватку, назначил его управляющим над всеми своими уральскими откупами.

Процедура получения откупа в то время выглядела следующим образом. Ежегодно проводилось что-то похожее на тендер — купцы, желающие торговать хлебным вином, съезжались в губернский центр на откупные торги. Тот, кто мог посулить государству наибольший откуп, получал право торговли.

За семь лет Кокорев не только освоил дело, но и придумал, как систему откупов улучшить. Он составил записку в правительство, в которой доказывал необходимость придать торговле вином более цивилизованный вид.

Записка ушла куда положено, и в итоге Кокорев получил откуп в Орловской губернии, по которому числилась огромная задолженность в 300 тысяч рублей. С этого момента новоявленный откупщик стал действовать настолько энергично, что через два года полностью ликвидировал долг перед казной. В основе «системы» Кокорева лежало уменьшение себестоимости продукции при увеличении отпускной цены.

В министерстве финансов опытом Кокорева весьма заинтересовались. И в 1847 году на основе его проекта было введено «Положение об акцизно-откупном комиссионерстве», представлявшем собой довольно замысловатую систему налогов на производителей и торговцев спиртным. Кроме того, убедившись, что в винном деле Кокорев действительно разбирается, правительство передало ему еще 16 «неисправных» откупов. И не прогадало, получив в казну еще 2 миллиона рублей.

В 1851 году Василий Александрович удостоился титула коммерции советника, окончательно утвердившись в статусе успешного предпринимателя, вхожего в самые высокие кабинеты.

Впрочем, не будь у Кокорева смекалки, деловой хватки и энергии, никакие связи не помогли бы ему к началу 60-х годов сколотить состояние в 8 миллионов рублей (да и то кое-кто поговаривал, будто Кокорев нарочно уменьшил общую сумму своего богатства). А в среде русских купцов он получил титул «Откупщицкого царя».

Дело — керосин

Создав «Закаспийское торговое товарищество», он развернул обширную торговлю со Средней Азией и Персией. По делам фирмы ему частенько приходилось бывать в Баку — уездном городке Шемахинской губернии, представлявшем собой в ту пору небольшую сторожевую крепость.

Надо признать, что Кокорев, не имевший, собственно, никакого образования, тем не менее, понимал всю значимость науки, жадно читал и по возможности общался с известными учеными. Как-то он обратил внимание на указания немецкого химика Юстуса Либиха — одного из создателей агрохимии — о выходах на поверхность земли нефти и возможностях ее использования.

А в окрестностях Баку было множество выходов «кира» — пропитанной нефтью земли...

По проекту Либиха в 1857 году Кокорев построил неподалеку от Баку, в Сураханах, завод по перегонке «кира». Работал он на даровом топливе — природном газе. «Сураханский огонь» был использован для нагрева перегонных реторт, с помощью которых из «кира» извлекался керосин. Вскоре по совету магистра химии Московского университета Вильгельма Эйхлера Кокорев приступил и к перегонке добывавшейся бурением в окрестностях Баку «колодезной нефти».

Все бы хорошо, да только растущее производство отягощало карман огромными издержками. Вот тут-то Кокорев и пригласил для консультации молодого доцента Санкт-Петербургского университета Дмитрия Менделеева. Будущему великому русскому химику были даны самые широкие полномочия.

Менделеев предложил ввести круглосуточную перегонку нефти, освоить производство эмалированных бочек, организовать нефтеналивную морскую перевозку и проложить нефтепровод от завода к берегу моря. То есть, по сути, сформулировал в виде идей (а Кокорев тут же реализовал их на практике) модель современной нефтяной промышленности.

Сураханский завод быстро начал приносить доход. А вскоре Кокоревым было учреждено акционерное общество — Волжско-Каспийское пароходство «Кавказ и Меркурий». И теперь в его руках оказалась не только нефть, но и собственные средства ее перевозки. Что позволило снизить транспортные издержки. Ну, а в 70-е годы Сураханский завод был преобразован в акционерное «Бакинское нефтяное общество», которое, собственно, и вывело Баку в число крупных промышленных центров.
В 1883 году не страдающий от излишней скромности Кокорев так писал о своих заслугах императору Александру III: «В настоящее время существует в Баку более 200 заводов, ежегодно по Каспийскому морю и Волге развозится 35 миллионов пудов нефти, почти каждая изба крестьянская пользуется более удобным освещением, и множество волжских пароходов, вместо лесоистребления, отапливается нефтью, а снижение цен на нефть дало ежегодную многомиллионную экономию промышленности и казне».

Весь в делах

Пароходство «Кавказ и Меркурий» было не единственной транспортной затеей Кокорева. Было ясно: России для развития экономики как воздух нужны современные магистрали. В период с 1856 по 1874 годы Кокорев участвовал в создании ряда транспортных предприятий: Русского общества пароходства и торговли (1856), Волго-Донской железной дороги (1858), Товарищества Московско-Курской железной дороги (1871), Общества Уральской железной дороги (1874). А в 1862–1865 годах Кокорев построил в Москве на Софийской набережной крупный гостинично-складской комплекс, получивший в народе название «Кокоревское подворье».

Комплекс, в который было вложено 2,5 миллиона рублей, был новшеством не только для Москвы, но и для Европы, поскольку предвосхитил появление «гранд-отелей». Кокоревское подворье простояло в Москве более 100 лет и было разрушено совсем недавно.

А в конце 60-х годов Кокорев занялся еще и банковской деятельностью. И начал он с организации Московского купеческого банка. Дело шло туго, поскольку постоянно приходилось преодолевать чудовищное сопротивление косной государственной бюрократической машины. Только на утверждение устава банка потребовалось два года. Еще больших усилий Кокореву стоило учреждение Волжско-Уральского коммерческого банка в Санкт-Петербурге. Он стал самым крупным акционерным банком России и единственным петербургским банком с широкой сетью собственных филиалов в регионах, а Кокорев был избран первым председателем его правления.
В ту пору в области крупной оптовой торговли чрезвычайно доходными были так называемые варрантные операции. Варрантами назывались специальные свидетельства, которые позволяли владельцу закладывать свой товар в банке, но при этом оставлять его на складе и продавать с переводом банковского долга на покупателя в соответствии с объемом сделки.

Преодолев вязкое болото кредитной канцелярии Минфина, Кокорев учредил «Северное общество страхования и склада товаров с выдачей варрантов» и сумел довести начатое дело до конца.

Впрочем, многие начинания Кокорева носили, как сказали бы теперь, некоммерческий и благотворительный характер. В 1862-м он открыл первую публичную художественную галерею, что стало прообразом «Третьяковки» и своеобразной сенсацией для Москвы, а в 70-х годах создал Северное телеграфное агентство, став, таким образом, первым «медиамагнатом» в России. Он делал щедрые пожертвования Русскому техническому обществу, учебным заведениям, на личные средства содержал Владимиро-Мариинский приют для русских художников около Вышнего Волочка.

Не мог молчать

У каждого выдающегося человека, если хорошенько поискать, обнаружится та или иная страсть. Так вот, страстью Кокорева была… организация банкетов. А на банкетах Кокорев обожал, по словам Льва Толстого, «сказывать речи, столь сильные, что блюстители порядка должны были вообще принять укротительные меры против его красноречия». После одного из застолий, где Василий Александрович произнес тост за людей, которые будут содействовать выходу «из кривых и темных закоулков на открытый путь гражданственности», его вызвал московский генерал-губернатор Закревский и сделал строгое внушение за выпады против дворянства, а затем правительство вообще запретило обеды с речами.

Однако Кокорев не унимался. Тогда Закревский послал в Петербург шефу жандармов князю Долгорукову жалобу, в которой называл Кокорева «западником, демократом и возмутителем, желающим беспорядков». Что было, конечно, сущим вздором, так как Кокорев все-таки был во многих отношениях типичным русским купцом (до конца жизни на его рабочем столе красовался золотой лапоть),  крестившимся двумя пальцами и  пившим шампанское с квасом и огуречным рассолом,  любившим поесть с лотка у прохожей торговки тертого гороха с постным маслом.

Не обходилось и без чудачеств, о которых очевидцы вспоминали: «Смотрит, например, Кокорев в ок-но, видит, идет чиновник с ужасно грустной физиономией, посылает спросить, отчего грусть? Ответ: жена больна, денег нет. Приказ питейной конторе выдать 1 000 рублей».

Между тем конфликт с властью продолжался. Кокорев начал выпускать памфлеты собственного сочинения. Пробой пера стала брошюра «Миллиард в тумане», посвященная вопросам землепользования и содержавшая весьма острые призывы к государственным чиновникам, не желающим дать свободы русскому предпринимательству: «Взмилуйтесь и дайте, ради Бога, хотя немножко пожить без всякой опеки, и тогда все правила, какие нужны, выработаются сами». После этой брошюры за Кокоревым закрепилось прозвище «Миллиард в тумане». А вошедший во вкус полемики Василий Александрович начал выступать с совсем уж возмутительными требованиями невмешательства государства в хозяйственную жизнь страны и отказа от всяких монополий с провозглашением свободы конкуренции!

«Пора возвратиться домой»

Незадолго перед смертью Кокорев выпустил несколько книг собственного сочинения на экономические темы. Написанные простым языком, они в то же время позволяют оценить незаурядный уровень экономического мышления автора. В одной из них — «Нужды и потребности» — Кокорев дает советы, как улучшить ситуацию
с винокуренной промышленностью в России, чтобы связать ее с потребностями хозяйства. Он остро критикует введение единого акциза по всей России, поскольку, по его мнению, сильное природное различие удаленных уголков империи должно порождать и гибкую налоговую политику государства.

Ну, а последним делом Кокорева стал проект учреждения Каспийского коммерческого банка для финансирования развивающейся нефтяной промышленности и Закаспийского края. Но довести до конца задуманное помешала смерть.

Василий Александрович скончался в 1889 году и, согласно старообрядческому чину, был похоронен в простом, выдолбленном из цельного куска дерева гробу на Охтинском кладбище под Петербургом. На поминках вместо речей прочитали отрывки из его знаменитой книги «Экономические провалы по воспоминаниям с 1837 года»: «Пора государственной мысли перестать блуждать вне своей земли, пора прекратить поиски экономических основ за пределами Отечества; пора, давно пора возвратиться домой и познать в своих людях свою силу».

Словно для нас написано, сегодняшних.

На откуп

Откупом в царской России называлось право, которое государство давало частному лицу на сбор различных платежей с ежегодным перечислением фиксированной, заранее оговоренной суммы в казну. В 1861 году сумма, поступавшая от винных откупов в казну, составляла 126 миллионов рублей —
45 процентов от всех бюджетных доходов! Не удивительно поэтому, что государство всегда с большим интересом воспринимало проекты, обещавшие улучшить положение с откупами.

Кто первый?

Многие до сих пор считают, что первое машинное бурение было осуществлено в штате Оклахома полковником Дрейком в 1859 году и что первая нефть была получена из его скважины «Эмпайр» в 1861 году. Справедливости ради заметим: в это время завод Кокорева уже несколько лет вовсю перегонял добываемое из скважин черное золото!

Михаил Иванов